Статья опубликована в издании:  Философский журнал. № 1(8), 2012. М.: ИФ РАН, 2012, стр. 98-102

вверх

Смирнов А.В.

Как можно говорить о логиках мышления разных культур?
(Послесловие к статье Го Сяоли)

Хотелось бы выразить надежду, что публикация данной статьи вызовет отклики и обсуждение, в котором примут участие и философы, и синологи. Очень важно, что вопрос о различии логик мышления в разных культурах поднят в данном случае представителем китайской культуры, которая не боится говорить о культурной обусловленности мышления.

Эта проблема поставлена, с одной стороны, на фундаментальном теоретическом уровне. Автор дает свое видение того, как в наиболее общей и абстрактной форме можно выразить различие между двумя типами мышления, обсуждаемыми в статье. Что-то, возможно, нуждается в уточнении; что-то, безусловно, послужит почвой для дискуссии.

С другой стороны, в статье показано, пусть и не столь подробно, что эти базовые различия имеют непосредственный выход и в современную политическую практику и находят отражение в стратегии построения современного Китая. Успехи политики, основы которой заложены Дэн Сяопином, обеспечены не неким волшебным выбором «удачной линии», когда бы «китайский вариант» надо было взять за образец и, превратив в универсальный пример для подражания, воплотить в других станах. Ее успех обеспечен тем, что эта политика учитывает базисные законы, определяющие логику мышления китайской культуры. Она, иначе говоря, в той же мере обусловлена логикой мышления китайской культуры, в какой успех западного капитализма обеспечен логикой мышления западной культуры. В логике мышления китайской культуры, как показывает автор, выбор между капитализмом и социализмом не должен формулироваться как строго альтернативный. Альтернативность или неальтернативность данного (и других подобного рода) выбора обеспечена вовсе не природой самих объектов, а тем, какой логике мышления следует культура. Эта тема, как и сама возможность подобной постановки вопроса, может послужить, как мне представляется, еще одной площадкой плодотворного обсуждения.

Некоторые рассуждения автора статьи представляется возможным уточнить. Делая это, необходимо помнить следующее. Если автор статьи права и если культуры различаются логиками мышления, то вполне резонно предположить, что данная статья, написанная представителем китайской культуры, отражает и характерную для нее логику мышления. Любое наше уточнение, следовательно, должно принимать во внимание этот непреложный факт двойной перспективы: возможность сформулировать ответ на один и тот же вопрос двумя разными способами, опирающимися на различные, более того, несовместимые основания. Эти две перспективы, будучи в строгом смысле параллельны, могут коммуницировать, но не могут пересекаться как таковые. Пересечение логико-культурных границ — акт, осуществляемый исследователем, который в таком случае должен ясно отдавать себе отчет, что можно и чего не стоит брать с собой в такое трансграничное путешествие. Пусть эти границы не сторожат таможенники, они от этого не становятся менее строгими: применимость представляющихся универсальными логических ходов может оказаться на самом деле ограниченной рамками культуры.

Соображения, которые я хочу высказать, отчасти пересекают, а отчасти и не пересекают логико-культурные границы. Начну с комментария второго типа; но поскольку мне надо будет занимать то одну, то другую точку зрения, то придется и пересекать транскультурные границы, а значит, высказывать положения первого типа, которые делают такое пересечение и одновременный взгляд на обе перспективы возможными.

Автор утверждает, что тернарность позволяет совместить противоположности, образовать из них нечто общее, тогда как бинарность этого не позволяет. Но давайте зададим вопрос: а что значит «совместить противоположности», что значит «образовать из противоположностей целое»? Ответ находим в предложенных автором формулах. Когда она записывает «А+В=2» (или «А+В=А+В» — еще более наглядный вариант, предложенный Го Сяоли в нашей переписке), то тем самым говорит, что бинарные противоположности не образуют целое: «А» и «В» остаются двоицей, т.е. самими собой, и не могут слиться или как-то еще образовать нечто третье. А в случае китайского мышления, логика которого выражена формулами «А+В=3» (вариант — «А+В=С», также предложенный в нашей переписке), такое третье образуется: противоположности здесь могут быть устроены гармонично в рамках некоего целого, причем такое целое и является третьим (цифра «3» в первой формуле и буква «С» во второй).

Зададим теперь вопрос: в какой логико-культурной перспективе выполнены эти рассуждения? Формулы и их объяснение, если я правильно уловил мысль автора, выполнены с позиций логики китайского мышления, т.е. с позиций тернарности. В этом нет ничего неестественного: если автор права и если для китайской культуры характерно именно такое устройство мышления, нет ничего удивительного в том, что оно проявляется и в ее построениях. (Одно из ярких проявлений тернарности, как мне кажется, — вопрос о том, можно ли совместить бинарность и тернарность. Автор берет бинарное и тернарное мышление как противоположности, как «А» и «В», и совмещает их в некое общее «С» по формуле «А+В=С», когда пишет, что можно часть дня мыслить бинарно, а часть дня — тернарно. А вот если считать эти два типа мышления бинарными противоположностями, т.е. если расценивать их с точки зрения бинарного мышления, то придется применить формулу «А+В=А+В» и сказать, что эти два мышления несовместимы и надо выбирать одно из них. Вот такие интересные метаморфозы происходят при смене точки зрения, при смене исходной позиции и типа мышления: ведь мы можем рассматривать вещи либо с позиций одного, либо с позиций другого. — А с другой стороны, может быть, это последнее утверждение выполнено с точки зрения бинарного мышления, для которого видна несовместимость типов мышления, тогда как для тернарного мышления эта несовместимость снимается?)

Сила статьи Го Сяоли и ее позиции в том, что она способна осознать другое основание мышления, логику другой культуры, которую и называет бинарным мышлением. Оказывается, что тернарное мышление — не единственно возможное, точно так же, как бинарное мышление — не единственно возможное. Это — два разных типа, два разных устройства мышления. Подавляющее большинство людей, едва ли не все, остаются в рамках присущей их культуре организации мышления. Поскольку эти мышления разные, очень трудно полностью объяснить русским, что такое тернарное мышление (потому что они будут интерпретировать объяснение с точки зрения своего, бинарного мышления), а китайцам — что такое бинарное мышление (они ведь будут его переделывать на свой лад, в соответствии с тернарным мышлением, — что естественно и неизбежно). Об этой трудности также упоминает автор статьи, тем самым указывая на логико-культурные границы и трудности их пересечения.

Зададим, наконец, следующий вопрос. Действительно ли западное (русское) бинарное мышление не образует целое из противоположностей, если рассматривать эту проблему с точки зрения самого бинарного мышления, а не с точки зрения тернарного мышления?

Это — очень важный вопрос, и сам по себе, и методологически, поскольку он предполагает, что мы можем получить разные результаты, разные ответы на один и тот же вопрос, когда рассматриваем его в рамках разных принципов логической организации мышления, в данном случае (в терминах автора статьи) — бинарной и тернарной. Та невозможность соединиться в целое, которую автор видит в бинарном мышлении, может оказаться таковой лишь постольку, поскольку сама она, делая этот вывод, находится в пределах предпосылок тернарного мышления.

В самом деле, возьмем традиционную (аристотелевскую) логику. Она фиксирует логический принцип западного теоретического мышления с момента его зарождения у греков и до сегодняшнего дня; в этом смысле ее значение совершенно не поколеблено многоразличными системами математических логик.

То, что автор называет бинарностью, более точно на языке греческой логики именуется дихотомией (т.е. рассечением надвое некоего целого). Я говорю «более точно», потому что в этом термине уловлено именно то, о чем у нас идет речь: две половинки, прикладываемые одна к другой (как то совершенно точно иллюстрирует схема 1 в статье Го Сяоли), — это половинки целого. Принцип дихотомического деления образует стержень аристотелевской логики и, шире, правильной организации мышления, в том числе понятийного. Это, иначе говоря, принцип образования правильных понятий, способных участвовать в правильных логических умозаключениях.

Вот в каком смысле бинарные (как выражается автор статьи) противоположности дают целое: в том смысле, что, если они дихотомичны (это принципиально), то вместе они составляют общий класс, причем исчерпывают его. Например, «не-разумные» и «разумные» вместе составляют класс «животных», причем нет никаких «животных», которые не были бы непременно либо «разумными», либо «не-разумными» и которые вместе с тем были бы одновременно и «разумными» и «не-разумными».

Итак, третье, общее для двух противопоставленных элементов, образуется непременно и в случае бинарного (в терминах автора) противоположения, не только тернарного. Но все дело в том, что механизм образования этого целого в двух случаях разный. Целое бинарного мышления — совсем иное, нежели целое тернарного мышления. (Поскольку закономерности образования целого различаются, то с точки зрения друг друга они не являются таковыми, т.е. не являются закономерностями образования целого: бинарное мышление не признает за целое то, что тернарное мышление считает целым, а для тернарного мышления не будет целым то, что служит целым для бинарного мышления.)

Означает ли сказанное, что автор неправа в своем анализе бинарного мышления и во всем, что говорит о Достоевском и его героях? Нет! Думаю, что Го Сяоли права; но необходимо ввести одно дополнение.

Дело в том, что дихотомические (буду говорить теперь «дихотомические» вместо «бинарные») противоположности не могут совмещаться в одной вещи. Го Сяоли это прекрасно почувствовала и описала очень живо и ярко на примере героев Достоевского. Надо сказать, что эти примеры (т.е. литературные герои) — очень трудный «материал» для логического анализа, но она прекрасно с этой задачей справилась, показав, что дихотомическое понимание противоположностей характерно для выстраивания характера героев Достоевского. Это не значит, что Достоевский сознательно следовал логике Аристотеля и ее требованиям дихотомического деления. Конечно, нет; это значит, что мышление писателя, творившего в русской культуре, не могло не подчиняться, пусть неосознанно, этим закономерностям формирования смысла.

Эту невозможность совмещения дихотомических противоположностей и называют законом исключенного третьего в его негативной (запрещающей) редакции: «А» не может быть «В» и «не-В» одновременно. Человек не может быть ангелом и  дьяволом одновременно, либо топор, либо любовь — все эти вещи, о которых Го Сяоли так хорошо пишет, служат литературным выражением данного логического принципа.

Графически этот закон исключенного третьего нашел бы такое отображение на схеме 1, иллюстрирующей бинарность: белая половина — это «В», черная — «не-В», «А» — любая точка, либо белая, либо черная; окружность, т.е. линия (только линия без внутреннего содержания), охватывающая «В» и «не-В» — это некое «С», на данной иллюстрации отсутствующее, но совершенно необходимое. Точка символизирует единичную вещь, «В» и «не-В» — дихотомические качества, а окружность «С» — общий класс вещей, обладающих альтернативно этими дихотомическими качествами. Например: точка — единичный человек, окружность «С» — это все люди, белый полукруг «В» — это ангельское качество, черный полукруг «не-В» — дьявольское: любая точка внутри окружности «С» (т.е. любой единичный человек) попадает либо в белый, либо в черный полукруг, не может попасть в оба одновременно и вместе с тем не может не попасть в один из них. Это и значит, что любой человек непременно либо ангел, либо дьявол: вот та расколотость, о которой говорит Го Сяоли.

Как видим, добавление третьего элемента, т.е. «С», общего для двух противоположностей «В» и «не-В», совершенно не меняет сути анализа автора статьи, но делает его совместимым с принципами логики — в данном случае, аристотелевской.

Но человек, конечно, слишком сложное и, главное, противоречивое существо, чтобы полностью подчиняться законам аристотелевской логики. Я имею в виду вот что. Го Сяоли говорит, что, помимо «черных» и «белых» персонажей, у Достоевского есть и такие, в которых добро и зло, черное и белое присутствуют одновременно. Это и есть как будто нарушение аристотелевского закона исключенного третьего: противоположности присутствуют вместе. Конечно, строго говоря, здесь нет нарушения, т.к. законы аристотелевской логики соблюдаются, когда мы говорим об одной и той же вещи в одном и том же отношении, а это, безусловно, не так, если мы берем персонажей Достоевского: свои добрые и злые качества они являют в разных ситуациях и в отношении разных людей. Но важно не это, важно другое. Давайте зададимся вопросом: почему «добро и зло пополам» не есть тернарность? Ведь автор статьи говорит, что тернарность позволяет совместить противоположности; хорошо, вот вам противоположности в одном и том же человеке: добро и зло в равной доле. Почему это не тернарность, чего здесь не хватает для тернарности?

Если мы ответим на этот вопрос, то ближе подойдем к тому, чтобы понять логическую суть организации мышления китайской культуры, которую Го Сяоли называет тернарностью. Ведь «добро и зло пополам» и означает, что в человеке есть и то и другое; но, вероятно, в героях Достоевского нет чего-то еще, что необходимо для тернарности. Они либо добрые, либо злые в одной и той же ситуации (т.е. бинарность сохраняется в базовом смысле); а тернарный человек может быть и добрым, и злым в одной и той же ситуации, причем это не будет противоречием? Конечно, это лишь мое предположение, не претендующее ни на какую окончательность.

Основной вывод, который, как мне кажется, допустимо сделать из сказанного автором: китайское мышление отличается тем, что для него логически верным оказывает такое совмещение противоположностей в одной вещи, когда они гармонически центрируются (усредняются) чем-то третьим. Но тогда противоположности не могут быть дихотомическими. Только потому, что само противоположение устроено иначе, нежели в случае западного мышления и Аристотелевой логики, китайское тернарное мышление может совмещать противоположности в одной вещи без противоречия.

Таков приводимый автором пример с временами года: зима и лето не являются дихотомичными сезонами (мы не можем сказать, что любой день в году — либо летний, либо зимний), и для них Го Сяоли указывает сразу два гармонизирующих их элемента: весну и осень. Заметим, что весна и осень — вещи того же порядка, что зима и лето: это также сезоны года. Значит, третье, что обобщает противоположности в тернарном мышлении, рядоположено самим противоположностям (т.е. стоит в том же ряду, что и они, а не выше их). В этом его отличие от мышления, подчиняющегося аристотелевской логике: для него обобщающее не рядоположено, а стоит выше обобщаемого и является не такой же вещью, как обобщаемые противоположности, а только понятием. Например, «люди» — понятие, а не вещь, тогда как «мужчины» и «не-мужчины» — это конкретные люди, т.е. конкретные единичные сущности.

Возможность корректно говорить о логиках мышления разных культур и создание методологии, позволяющей осознать как наличие логико-культурных границ, так и возможность их пересечения, представляется мне увлекательной и вызывающей задачей. Хотелось бы думать, что статья Го Сяоли даст новый импульс поискам ее решения.