Опубликован в книге:
А.В.Смирнов. Великий шейх суфизма (опыт парадигмального анализа философии Ибн Араби). Москва, Наука (издательская фирма "Восточная литература"), 1993.
| Ибн Араби. Геммы мудрости (перевод
с арабского).
Опубликован в книге: А.В.Смирнов. Великий шейх суфизма (опыт парадигмального анализа философии Ибн Араби). Москва, Наука (издательская фирма "Восточная литература"), 1993. |
|
[119] Знай, что сердце (я имею в виду сердце знающего Бога) – от милости Бога и что оно вместительнее ее, ибо оно вместило Всемогущего Бога, а милость Его не вмещает Его. Так гласит язык всеобщий; ведь Бог дарует милость, а не получает ее, и потому милость Его не затрагивает. Язык же особый говорит, что Бог описал Себя дыханием, а оно – от выдыхания; что божественные имена суть сам поименованный, а ими поименованный и есть Он, и что сии имена требуют своих истинностей, истинные же сущности, коих требуют сии имена, суть не что иное, как мир. А значит, божественность требует обожествляемого, а господствие – опекаемого (марбуб), и кроме как посредством оного (обожествляемого или опекаемого.– А.С.) они (божественность и господствие.– А.С.) не могут иметь воплощения ни в бытии, ни в мысли.
Бог как Самость не нуждается в мирах, господствие же не имеет сего определения. Посему пребывает миропорядок под сенью требуемого господствием и той ненуждаемости в мирах, что причитается [божественной] Самости, при том что господствие как истинность и как атрибут – не что иное, как воплощение сей Самости. О миропорядка внутреннем противостоянии, соотнесенностями определенном, сказано в [божественной] вести, где Бог {202} поведал о Себе как о сострадающем рабам Своим. И прежде прочего облегчил Он стесненность господствия дыханием Своим, соотносимым с Милостивым, создав мир, требуемый истинностью и всеми божественными именами господствия. Сим установлено, что милость Его вместила все, а следовательно, и Бога, а потому она вместительнее сердца или равна ему по вместимости.
Знай также, что Всевышний (как то [120] установлено в достоверном [хадисе](1)), проявляясь, принимает разные формы, и что сердце, вместив Всевышнего, не вмещает уже прочих созданий: Он как бы заполняет его. Сие означает, что, созерцая Бога, проявившегося для него, иного, кроме Него, сердце созерцать не может. Сердце знающего [Бога] столь вместительно, что, как сказал Абу Язид аль-Бистами, «будь Престол и им охватываемое сотню миллионов раз в одном из уголков сердца знающего, он не почувствовал бы того». Об этом же сказал аль-Джунейд(2): «Возникшее в соединении с вечным утрачивает всякое воздействие; как же сердцу, вмещающему вечное, почувствовать существование возникшего?».
Поскольку проявление Бога происходит в разных формах, сердцу неизбежно быть то шире, то уже в соответствии с той формой, в которой случится быть божественному проявлению, ибо сердце никак не превышает ту форму, в которой происходит [божественное] проявление. Сердце знающего или Совершенного Человека подобно гнезду камня в перстне: оно не превышает, а, напротив, соответствует его размеру и фигуре, будучи столь же округлым, что и камень, если камень округлый, или столь же четырех-, шести-, восьми- или прочее-угольным, если камень четырех-, шести-, восьми- или прочее-угольный, и гнездо его в перстне подобно ему, а не чему-либо другому. Сие противоположно утверждению одной таифы, будто Бог проявляется в меру подготовленности раба. Нет, это не так: раб является Богу в меру той формы, в которой ему проявляется Бог.
Решение же данного вопроса состоит в том, что у Бога – два проявления: проявление в сокрытом и проявление в свидетельствуемом. Из проявления в сокрытом дает Он сердцу его подготовленность; сие – проявление Самостное, коего истинность – Сокрытое, это та оность, что принадлежит Ему в силу сказанного Им о Самом Себе «Он»: сие «Он» неотъемлемо от Него во веки веков. И если ему (то есть сердцу) случится иметь эту подготовленность, Он проявится [121] ему в свидетельствовании как свидетельствуемое проявление: оно узрит Его явившимся в той форме, в которой Он ему проявился (как мы о том говорили).
Итак, Всевышний дает ему (сердцу.– А.С.) подготовленность (как сказал о том: «Дал каждой вещи ее строй»(3)), {203} затем устраняет завесу меж Собой и рабом Своим, и тот видит Его в форме своего исповедания (му'такад),– а Он и есть воплощенность его исповедания. И сердце, и глаз видят всегда лишь форму своего представления (му'такад) о Боге. Форму именно такого Бога, Бога представляемого (му'такад), вмещает сердце; это Он проявляется ему, и это Его оно познает. И глаз видит лишь Бога исповедуемого. Многообразие же исповеданий очевидно, и тот, кто связывает Его, отрицает Его в том, с чем он Его не связывает, и утверждает Его в том, с чем он Его связывает, когда Он проявляется. Тот же, кто освобождает Его от связывания, не отрицает Его, а утверждает во всякой форме, в которую Он переходит, являя ему Самого Себя в меру той формы, в которой Он ему проявился,– и так до бесконечности, ибо формы проявления [Бога] не имеют предела, коего ты мог бы достичь. Так же и знание о Боге не имеет для знающего предела, у коего он остановился бы; напротив, знающий всегда требует большего знания о Нем: «Господи, умножь мое знание»(4), «Господи, умножь мое знание», «Господи, умножь мое знание». А посему миропорядок беспределен с обеих сторон.
Сие верно, если ты говоришь о Боге и Творении. Если же ты посмотришь на речение Его: «Я есмь нога его, коей ступает он, и длань его, коей берет он, и язык его, коим глаголет он», и прочие силы, и на вместилище их (а оно – телесные органы), то не будешь разделять (Бога и Творение.– А.С.), а скажешь, что миропорядок есть целиком Бог, или целиком Творение, ибо он – Творение в одном соотнесении и он же – Бог в другом соотнесении, воплощенная же сущность едина. Ведь воплощенность некой формы, в которой Он проявился, есть воплощенность формы того, кто принял сие проявление: Он – и проявляющийся, и тот, кому дано проявление. Узри же, сколь удивительно прекрасен Бог в Своей оности и в Своей соотнесенности с миром в истинностях Славных Имен Своих [122].
«В этом – назидание тому, у кого есть сердце»(5), ибо переменчив(6) Он в многообразии форм и атрибутов. Он (Бог.– А.С.) не сказал «Тому, у кого есть разум», ибо разум – это связывание(7): он заключает все в пределы одной характеристики, меж тем как истинность противится такому ограничению. А потому сие – не назидание для {204} обладателей разума, то есть для тех, кто держится своих вероисповеданий, опровергая и проклиная друг друга и «не имея тех, кто ищет для них торжества»(8). Ведь бог одного из них не властен над богом другого: исповедующий защищает то, что он исповедует в своем боге, и ищет торжества его, другой же в своем исповедании торжества ему не ищет, а потому лишен он воздействия на исповедуемое противником его. Так же и противнику не будет поддержки в поиске торжества со стороны того бога, которому он поклоняется. Поэтому и «нет у них тех, кто ищет для них торжества».В Нем обобщеньем достигнешь суженья,
А чрез суженье придешь к обобщенью.Сущность едина: одно воплощенье,
В Нем света и тьмы нераздельно явление.Душу свою омрачишь ты страданьем,
Если сего не достигнешь познания.Лишь раб энергичный сможет узнать
То, что дано здесь нам было сказать.
Бог не дал торжества богам вероисповеданий каждому в отдельности: торжествующий – совокупность (маджму'), и ищущий торжества – совокупность. Посему Бог для знающего – это такое познанное, что никогда не отрицается и не отвергается. Люди познанного в дольнем мире таковы же и в мире загробном. Оттого и сказал Он: «Тому, у кого есть сердце» и кто познал переменчивость Бога в формах из-за постоянного изменения образов. Так из души своей познал он душу свою, а душа его не является иной для оности Бога; да и никакая вещь в мироздании, сущая и существующая, не иная для оности Бога, но – воплощение сей оности. И вот, Он знающий, [123] ведающий и утверждающий в сей форме, и Он же не знающий и не ведающий, Он же отрицаемый в сей иной форме. Таков удел познавшего Бога в проявлении и свидетельствовании в воплощенности совокупности; о сем речение Его «тому, у кого есть сердце», многообразное в своем изменении.
Что же до верующих-традиционалистов, следующих традиции пророков и посланников в их вестях о Боге (но не тех, кто подражает своевольным толкователям сих вестей, привязывающим их к своим умозаключениям), то их, следующих традиции посланников (да пребудет с ними благословение Божье!), подразумевает речение Всевышнего «или [кто] преклонил слух»(9) к тому, что несут божественные вести, передаваемые пророками (да пребудет над ними благословение Божье!). А он (то есть преклонивший слух) – свидетельствующий(10), уведомленный об уготовлении воображения, как с ним быть; это и утверждает речение его (Мухаммеда.– А.С.) (мир ему!) о добродетели (ихсан): «Поклоняйся Богу, как если бы ты видел Его»(11),– Бог перед молящимся, а потому он – свидетельствующий.
Тот же, кто следует традиции умозрительного рассуждения и связывает себя ею, не есть «преклонивший слух», ибо тот, кто преклонил слух, обязательно будет свидетельствующим (а почему – о том мы сказали); если же он – не свидетельствующий (как мы о том сказали), то не о нем сей коранический стих. Это именно те, о ком Бог сказал: «Тогда те, за кем следовали, отрекутся от своих последователей»(12), {205} посланники же не отрекаются от последователей своих. Постигни же, друг и сторонник, истину того, что я для тебя изложил в сей мудрости сердечной.
Отнесена же она к Шуэйбу в силу заключенного в ней разнообразия разветвленности(13). Иными словами, ветви ее не ограничены, ибо всякое исповедание – ветвь, она же – все ветви в целом, то есть – исповедания. И когда снимается покрывало(14), то снимается оно для каждого в соответствии с его исповеданием; но может быть снято и вразрез с исповедуемым им, как о том сказал Он: «Тогда от Бога явится им такое, о чем они и не думали»(15). Так же и мутазилит считает, что Бог исполнит свою угрозу грешнику, если тот умрет без покаяния. Так вот, если он умрет, [124] а Бог проявит к нему милосердие, и будет промысел Его не наказывать, то он обнаружит, что Бог Всепрощающ и Милостив,– тогда от Бога явится ему такое, о чем он и не думал.
Что ж до оности [Бога], то некоторые рабы [Божьи] твердо уверены, что Бог таков-то и таков. Когда снимается покрывало, видят они форму своего исповедуемого, что она и есть Бог, и исповедуют ее. Так развязывается узел: исчезает исповедание(16) и становится знанием чрез свидетельствование. А когда глаз приобретает зоркость, взгляд уже не утомляется; тогда некоторым из рабов [Божьих], видящим различие форм [божественного] проявления, является совсем не то, что они исповедовали, ибо оно (проявление. – А.С.) не повторяется. Но и такое удостоверяют они как оность Бога: «является им от Бога» в оности Его «такое, о чем они и не думали» до того, как было снято покрывало.
О форме восхождения (тараккин) в божественном знании после смерти говорится в нашей книге «Проявления», в том месте, где рассказывается о встрече с членами суфийской таифы и о том, прежде им неизвестном, что поведали мы им в сем вопросе. И ведь самое удивительное, что он (человек.– А.С.) пребывает в сем восхождении постоянно и не чувствует того из-за тонкости и легкости покрывала и схожести форм, как о том сказал Всевышний: «Дано им было сходное»(17). Сие одно [покрывало] не есть воплощение другого, ибо два сходных суть иные для знающего, что они сходны. Истинно-осуществивший (сахиб ат-тахкик)(18) видит множественность в едином и знает, что означаемое божественными именами (пусть различны и множественны их истинности) – единая воплощенность: это интеллигибельная множественность в Единовоплощенносущностном. В проявлении – свидетельствуемая множественность в единой воплощенности; так же и первоматерия включается в определение всех форм, которые, несмотря на свою множественность и различие, восходят [125] на самом деле к единой субстанции – своей первоматерии. Кто так познал {206} душу свою, тот познал Господа своего, ибо Он сотворил его по форме Своей, более того, он – воплощение Его оности и истинности.
Потому к знанию души и истинной ее сущности не пришел никто из ученых, кроме божественных посланников и суфиев. Из древних же теоретиков и мыслителей, а также мутакаллимов, рассуждавших о душе и о том, какова она, никто не нашел ее истинности, ибо умозрение никогда не откроет ее. Кто хочет познать ее умозрением, тот попадает пальцем в небо и ломится в открытую дверь. И нет сомнения, что они из «тех, кто сбился с пути в мире сем, считая, что поступает правильно»(19); кто ищет не там, найдет один срам. Сколь же прекрасно сказано Всевышним о мире, как заменяется (табаддуль) он с дыханиями в новом творении в единой воплощенности! Он сказал о тех людях (да что там, и о большей части мира): «Они в недоуменном сомнении о новом творении»(20), ибо не ведают обновления миропорядка с дыханиями.
Правда, ашариты нашли его (обновление.– А.С.) кое в чем из сущего, а именно – в акциденциях; увидели его и софисты в мире в целом, теоретики же все обвиняли их в невежестве. Однако и те и другие ошибались. Ошибка софистов в том, что они, говоря о заменяемости всего мира, не открыли единства воплощенности той субстанции, которая приемлет эту форму (т. е. форму мира.– А.С.) и существует лишь благодаря оной (так же как и та немыслима без нее). А окажи они это, достигли бы в сем полноты истины.
Что же до ашаритов, то не знали они, что весь мир – совокупность акциденций, а потому он заменяется каждое мгновение (заман), ибо акциденция не живет более одного мгновения. Сие вытекает из того, как они определяют вещи. Из их определения ясно, что вещь есть не что иное, как акциденции, [126] и что эти акциденции — воплощение и истинность этой самосущей субстанции. Однако как акциденция она не самосущая. Вот и получается, что соединение нескольких несамосущих дает нечто самосущее. Например, ограниченность местом (тахайюз) или принятие акциденций – самостные определения самосущей субстанции. Но ведь ясно, что принятие [акциденций] – акциденция, ибо оно не самосущее, а бывает только в приемлющем; и вместе с тем оно – самостное [определение] субстанции. Так же и ограниченность местом бывает только в том, что занимает место, а значит, она не самосущая. А в то же время ограниченность местом и принятие акциденций не являются чем-то сверх воплощенности определяемой субстанции, ибо самостные определения – само воплощение и оность определяемого. Вот и получается, что не {207} переживающее одного мгновения пребывает и два, и многие мгновения, а несамосущее становится самосущим. Они же этого и не замечают; они-то и находятся «в недоуменном сомнении о новом творении».
А люди откровения видят, что Бог проявляется в каждом дыхании и что проявление не повторяется. Они также видят, свидетельствуя, что каждое проявление дарует новое творение и уносит прежнее. Исчезновение его и есть гибель (фана) при проявлении, пребывание же принадлежит даруемому другим проявлением, пойми это.
(1) Аллюзия на неоднократно упоминавшийся хадис: «Я есмь слух его...».(2) Абу-ль-Касим аль-Джунейд (ум. в 910 г.) – один из выдающихся теоретиков суфизма.
(6) Игра однокоренных слов: такаллюб – «переменчивость» и кальб – «сердце».
(7) Слово 'акль – «разум» означает также «связывание», «скрепление»; понимание разума как закрепления, фиксации было распространено в средневековой арабской философской мысли.
(8) Коран, 3:22, 3:56, 3:91, 16:37, 30:29, 45:34.
(10) «...или кто преклонил слух, свидетельствуя» (Коран, 50:37).
(11) Об этом говорится в хадисе, приводимом у Термези 2535, где Мухаммед в беседе с Гавриилом раскрывает понятия “иман”, “ислам” и “ихсан”: последнее и оказывается «поклоняться Богу так, как если бы ты видел Его; а даже если ты не видешь Его, Он тебя видит».
(13) Игра слов: «разветвленность» (ташауб) происходит от того же корня, что и имя коранического пророка Шу'айб. Он был послан, подобно Худу, Салиху и Лоту, к нечестивому народу, который не внял его призыву и был погублен Богом. Повествования об этих четырех пророках составляют в Коране одно целое, поэтому Ибн Араби посвящает им следующие друг за другом главы.
(14) Аллюзия на уже упоминавшейся в 10-й главе аят: «Доселе ты был в беспечности об этом; а теперь Мы снимаем с тебя покров, и глаза твои зорки» (Коран, 50:22, С.).
(16) Игра слов: 'укда «узел» и итикад «исповедание» – однокоренные.
